Портреты поколения

В рамках XII Международной научной конференции по проблемам развития экономики и общества обсуждались и проблемы развития образования. 6 апреля на одной из сессий рассматривалась тема «Образовательные траектории в социальном контексте».

Первый доклад на тему «Карьерные, образовательные и миграционные стратегии российских сельских школьников» представила директор Центра прикладных экономических исследований и разработок Института развития образования ВШЭ Татьяна Абанкина. По ее словам, именно выбор сельских школьников сегодня во многом определяет перспективы развития села в любой стране мира. Чтобы ответить на вопрос, ждать ли новой мощной волны урбанизации, надо понимать, какое образование, какие профессии выбирают сельские школьники и что влияет на этот выбор.

С этой целью в двух странах — России и Китае — в 2010 году по единой методологии были проведены исследования. В каждой из стран было выбрано по три региона, отличающихся природными условиями и уровнем социально-экономического развития. В нашей стране в проекте приняли участие сельские районы Московской области (регион расположен рядом со столицей), Алтайского края (региона с мощным аграрным сектором, где мобильность сельского населения ограничена естественными природными условиями) и Якутии (ярко выражена этнокультурная специфика, ориентация на развитие традиционных видов сельского хозяйства). В опросе участвовали учащиеся 9-11 классов всех сельских школ районов и их родители.

Как выяснилось, во всех трех регионах большинство детей нацелено на получение высшего образования. В Московской области и Алтайской крае в вузах планируют продолжить обучение 65 процентов опрошенных, в Республике Саха (Якутия) — 81 процент. 26 процентов сельских школьников Московской области и Алтайского края и 13 процентов опрошенных в Республике Саха намерены отучиться в колледжах, техникумах, чтобы затем поступить в вузы. В ПТУ планируют продолжить образование только 5 процентов опрошенных школьников в Московской области и 2 процента в Алтайском крае и Якутии.

Переехать в ближайший крупный город для продолжения образования планирует подавляющее большинство школьников: 85 процентов в Московской области, 93 процента в Алтайском крае и более 96 процентов в Якутии.

Среди профессий, которые выбирают школьники, преобладают такие, как врач, учитель, переводчик, программист, юрист, экономист. Никто из опрошенных не выбрал типично сельские виды занятости.

Похожие результаты были получены в результате исследования, проведенного в Китае, несмотря на то, что система образования этой страны отличается от нашей. Доклад «Желание сельских школьников учиться в учебных заведениях среднего профессионального образования (по данным опроса, проведенного в трех провинциях Китая)» представил Бин Хуан из Центрального университета финансов и экономики КНР.

По данным этого исследования, после окончания 9 класса хотят найти работу 10 процентов школьников. Свыше 70 процентов (даже те, у кого успехи в учебе довольно слабые) хотели бы получить общее среднее образование высшей ступени (9-12 классы). И только 19 процентов школьников намерены получить среднее профессиональное образование (СПО), то есть рабочую квалификацию высшего разряда. Среди последних — тех, кто выбирает СПО — более 80% опрошенных планируют переехать и остаться жить в городе.

Как заметила во время обсуждения докладов директор Института развития образования НИУ ВШЭ Ирина Абанкина, мы наблюдаем, как «работает» глобализация. И в России, и в Китае сельские школьники, независимо от уровня образования и профессии их родителей, хотят получать городские профессии, хотят учиться дальше, и именно с образованием связывают свою социальную мобильность. Подавляющее большинство (80% школьников) понимает, что их карьера, жизненный успех связаны с образовательной траекторией и их собственными усилиями, а не с положением и образованием их родителей. «Эта ответственность за свою карьеру в зависимости от образования относится к самой массовой и распространенной стратегии, которую выбирают школьники на селе, — сказала она. — И политика и в России, и в Китае должна считаться именно с этим фактором — мотивацией, которая сходным образом проявляется в обеих странах. Образование становится основным социальным лифтом для сельских школьников, который позволяет им благополучно адаптироваться в жизни».

Когда инженеры становятся философами

«В 2009 году мы с коллегами обсуждали состояние дел с исследованиями в России и поняли, что нам не хватает лонгитюдных исследований (исследований поколений людей), которые могли бы нам показать, что происходит сегодня и какие изменения ожидают нас в ближайшем будущем», — вспомнил предысторию проекта «Мониторинг образовательных и трудовых траекторий выпускников школ и вузов» старший научный сотрудник Центра мониторинга качества образования Дмитрий Попов.

Во многих странах десятки лет существуют проекты, посвященные изучению молодых людей, выборки этих исследований составляют десятки тысяч человек. Так, в США проект National Longitudinal Survey of Youth (NLSY 79, NLSY 97) ведется уже 30 лет, его участники — бывшие школьники — давно повзрослели. Замысел лонгитюдного проекта, который начала Высшая школа экономика, как пояснил Дмитрий Попов, «столь же масштабен». Основной задачей проекта является выявление и отслеживание типичных траекторий выпускников школ и вузов. «Сверхзадача — построение портрета поколения», — отметил Попов.

Проект реализуется в двух регионах: Татарстане и Ярославской области (ожидается, что в ближайшее время к нему присоединятся Владивосток и Москва). «Замеры» будут проводиться раз в три года, первый этап исследования, в ходе которого были собраны данные о школах, семьях, социальном окружении участников, уже состоялся.

Отправной точкой для исследования стала ситуация, когда многие молодые люди, получив образование, впоследствии выбирают другой профессиональный путь: «становятся из философов — инженерами, а из инженеров — философами». Так, согласно исследованию Владимира Гимпельсона и Ростислава Капелюшникова из Центра трудовых исследований ВШЭ, по специальности не работают 80% выпускников вузов.

«Мы задумались о том, можно ли на каких-то ранних стадиях предсказать, что же будет с людьми, которые оканчивают вуз, останутся ли они в профессии или уйдут», — пояснил Дмитрий Попов. Для этого была выделена так называемая «группа риска», к ней относятся не те, кто «готов сорваться в пропасть», а те молодых люди, которые «рискуют» сменить профессию. Чтобы понять, сколько таких молодых людей в вузах, авторы исследования оценивали их информированность относительно выбранной специальности, устойчивость выбора (поспешно ли было принято решение), желание учиться и работать по специальности, наличие опыта работы по другой специальности во время обучения и, наконец, устойчивость интересов как личностную черту.

Выяснилось, что 13 процентов опрошенных практически не имели информации о специальности на момент поступления, 28 процентов выбрали специальность за месяц до поступления, 7 процентов не хотели бы в дальнейшем работать по специальности, 5 процентов уже работали не по специальности, а 13 процентов имеют низкую устойчивость интересов. Таким образом, в «группу риска» по тому или иному параметру попала примерно половина студентов.

«При этом чем выше индекс образовательных достижений молодых людей и их семей, тем ниже шанс попасть в группу риска, — пояснил Дмитрий Попов. — Если у человека родители с высшим образованием, кандидаты или доктора наук, скорее всего, это снижает риск многочисленных смен профессионального пути. То же самое касается образовательных ресурсов (книг, компьютеров), которые есть в семье».

В разных специальностях процент людей из группы риска отличается. Так, меньше всего (только 26 процентов опрошенных) «рискуют» сменить профессию будущие врачи. Более всего к переменам склонны те, кто заканчивают инженерно-технические (57 процентов), сельскохозяйственные (56 процентов), гуманитарные (51 процент) и строительно-архитектурные специальности (51 процент). Причем эти результаты, как пояснил Дмитрий Попов, «парадоксальным образом» совпали с результатами исследования Гимпельсона и Капелюшникова, которое было основано на данных макростатистики.

Во время обсуждения доклада прозвучал вопрос о том, насколько работа по специальности является нормой в современной экономике, а смена профессии — отклонением от нормы, ведь сейчас люди стали менять работу гораздо чаще, и речь идет о необходимости непрерывного образования (lifelong learning). С точки зрения рынка труда, если он поглощает всех, кого «выбрасывает» система высшего образования, проблемы нет, согласился Дмитрий Попов, но это проблема высшего образования. Зачем затрачивать лишние ресурсы, чтобы подготовить философа, который затем станет продавцом? «Например, в США молодой человек поступает не на факультет, а в университет, и теоретически он может на первом курсе думать, что будет инженером, а через несколько лет стать химиком, — пояснил Дмитрий Попов. — У нас же система более жесткая: когда человек приходит в вуз, он вынужден долгое время оставаться на одной программе, он не может ее изменить. И то, что сегодня 80 процентов людей не работают по специальности, во многом следствие регидности системы».

Ирина Абанкина в связи с этим вспомнила историю, которую в свое время рассказал ей ее научный руководитель Давид Юдин. «Он был математиком, работал в военной сфере. Речь шла о том, что качество выпуска самолетов зависело от одной детали, которую надо было сделать очень точно. Для изготовления приглашали рабочих 6-го разряда, но все равно производство «стояло» до тех пор, пока не решили пригласить рабочих 3-го разряда, которые стали изготавливать много деталей, а учащиеся ПТУ их подбирали друг к другу. И процесс пошел, «узкое место» было снято». Правда, чтобы такой побор состоялся, обязательно должны присутствовать те, кто его осуществляют, — а это целая институциональная система, пояснила Ирина Абанкина.

Елена Кузнецова, специально для новостной службы портала ВШЭ